Е.Поспелова "Дело не в берете" Многим любителям оперы давно известен бородатый анекдот про «зеленовый берет». Каждый работающий в опере человек, будь он хоть двадцати лет, рассказывает его про свой театр, дескать, у них это случилось. Меж тем анекдоту лет сто, и было ли такое вообще — бог весть… Так вот: говорят, что сопрано, поющее Татьяну из оперы «Евгений Онегин», в костюмерной потеряло малиновый берет и надело зеленый, а видя такое, верный реалистической традиции баритон Онегин переиначил свой вопрос и спросил: «Кто там в зеленовом берете?», после чего его собеседник, бас князь Гремин, от удивления спел: «СЕСТРА моя», а педантичный и дотошный Онегин уточнил: «Так ты СЕСТРАТ? Не знал я ране» и т.д. Но я описываю лишь случаи, которым сама была свидетельницей. И вот подумала: хоть и забавна эта старая хохма, но насколько действительно происходящее на сцене всегда смешнее бородатых анекдотов… Итак. С беретом все было как раз хорошо, он был нужного цвета. Но именно в этом легендарном речитативе, после вопроса: «Кто там в малиновом берете?» прекрасный бас Гремин спел свою реплику: «Ага! давно ж ты не был в свете?» и, поскольку получилось складно и в рифму, счел, что уже молодец, и продолжение петь не стал. Баритон же Онегин, чувствуя, что оркестр уходит вперед, а коллега молчит, пропел за него, изменив чуть-чуть грамматическое лицо и сократив убегающие длительности: «Позволь-ка ей представлюсь я»... Гремину ничего не оставалось, как продолжить: «Да кто ж она?» (ему, как нянюшке, «зашибло»). А Онегин на это — назидательно и выразительно (как бы: опомнись, «нас окружают»): «Жена ТВОЯ!» Гремина это открытие как бы ошеломило. Он обмер и спел реплику Онегина в недоумевающую малую секунду: «Так Я женат? Не знал я ране...» (О, ранний «эклер»! Гремину было лет 35, как говорит литературовед Лотман.) Тут Гремин-бас вспомнил (хоть и зря), что у баритона, чьей партией он нечаянно завладел, это не вся реплика, и, не желая повторить свою былую ошибку, страдальчески продолжил: «Давно ли?» Онегин: (нажимая и взглядом умоляя: пропадаем!): «Около двух лет!!!» Гремин (совсем падая духом): «На ком?» Онегин (боже мой!): «На Лариной!» Гремин (ааааа — точно!): «Татьяне?!» Онегин (интимным ходом вниз по терциям, вроде как: ну, парень, дал ты мне поволноваться…): «Я ей знаком…» Гремин (слава богу, пронесло): «ТЫ ИМ сосед!!!» Тут все вернулось на круги своя, и Гремин пошел петь вожделенную залом арию в Ges-dur-е: «Любви все возрасты покорны» (дескать, и маразматики тоже). В зале никто ничего не заметил. Заметили сами бас с баритоном, помреж, следящий по нотам, окружающие генералы и Татьяна. Да еще я... Арию Гремин спел странно. Пытался отвлечься от клокочущей смеси испуга, смеха и облегчения — «пережал» страшно, но некоторые любят, когда так. Онегин все время отворачивался, как бы пораженный глубиной чувств князя и утирал украдкой глаза,это очень даже мило было. Татьяна мелко вздрагивала в своем кресле и пряталась за веер. Хор стоял, нарочито мрачен и суров, чтоб не прорвалась всесметающая «бугага». Меня, стоявшую за кулисами, и помрежа никто не видел, поэтому мы катались словно в родовых муках. Публика была в восторге.

Теги других блогов: анекдоты театр опера